При изучении творчества писателя наиболее объективным основанием реконструкции его художественной философии является словаростроение как один из способов исследования художественной речи, лексикографирование языкового массива текстов - полного (словарь языка писателя в целом) либо частного, отображающего язык отдельных произведений либо использование языковых единиц определенных типов. В данном случае для лексикографирования избраны окказионализмы как такой тип индивидуально-авторских образований, в котором ближайшим образом отображаются эстетические принципы и художественная философия («идеология») как отдельных произведений, так и творчества писателя в целом. Поскольку в окказионализмах опредмечиваются наиболее значимые компоненты концептосферы писателя, можно утверждать, что идеографическая систематизация авторских окказионализмов позволяет получить словарное отображение ядерной части концептосферы писателя в целом.
Окказионализмы, как один из основных маркеров существенных компонентов концептосферы, в системе лексико-семантических средств художественного произведения репрезентируют не только «идеологию», художественную философию, но и выражают интенции автора, обусловливающие выбор тем, персонажей, другого языкового материала и т. д. Поэтому идеографическое описание окказиональной лексики дает возможность выхода на интенционально-прагматический уровень языковой личности - уровень «намерений», явных и скрытых целевых установок. Идеографическая систематизация лексического (а следовательно, и текстового) материала в данной работе основывается на двуаспектном - семасиологическом и одновременно ономасиологическом исследовании окказионализмов как феноменов индивидуально-авторского словотворчества. Исходный (базовый, «входной») семантический параметр членения лексического массива при этом может либо определяться индуктивно, как результат последовательного словообразовательного и лексико-семантического анализа, либо устанавливаться дедуктивно - задаваться извне индивидуально-авторской лексико-словообразовательной системы на основе предварительной оценки значимости ключевых идеологем художественной философии писателя.
Результаты наших исследований позволяют утверждать, что в качестве семантически доминантного концепта (одновременно и максимально объемного концепта, то есть макроконцепта) творчества М.Е. Салтыкова-Щедрина целесообразно усматривать идейно-художественную идеологему «Раздвоенная реальность». Определение раздвоенный в составе данного именования исходного макроконцепта как ключевого семантического параметра идиотезауруса писателя отсылает к представлениям о человеке как «заблудившемся» в современном мире, где добро и зло, человек и зверь, правда и ложь нередко подменяют друг друга. «Человека заблудившегося» в латинизированной огласовке современная гуманитаристика компактно характеризует как homo errans (из лат. errare 'заблу- диться > заблуждаться, ошибаться; блуждать, бродить, скитаться') или, иначе, как homo zwischens (< нем. zwischen 'между, среди'). Это человек, «отягощенный противоречиями "междубытия": между душой и телом, предопределенностью ("судьбой") и свободой, греховностью и святостью и т. д.» С одной стороны, человек погружен в обыденность повседневного обывательского существования, которая строится, по мысли Салтыкова-Щедрина, на обмане, отличается отсутствием достаточно строгих нравственных ориентиров, населена обесчеловеченными людьми, низведенными до уровня «зубосокрушителей», «кукол» и «зверей». С другой стороны, человеку доступна и вторая, «скрытая» под покровом повседневности духовная реальность как воплощение идеальных представлений о такой жизни, в которой добро и истина являются высшими ценностями.
Представление о параллельности двух форм бытия пронизывает всю идейно-художественную систему Салтыкова-Щедрина: «...гоняясь за действительностью обыденною, осязаемою, он [читатель. - И.Г., Е.У.] теряет из вида другую, столь же реальную действительность, которая хотя и редко выбивается наружу, но имеет не меньше прав на признание, как и самая грубая, бьющая в глаза конкретность» [9, т. 8, с. 189]; «...я пользуюсь всяким темным намеком, всяким минутным излиянием и с помощью ряда усилий вступаю твердой ногой в храмину той другой, не обыденной, а скрытой действительности, которая одна и представляет верное для всесторонней оценки человека» [Там же, с. 191]. Макроконцепт «Раздвоенная реальность» в случае Салтыкова-Щедрина мы трактуем как структурирующий в рамках макродескриптора «Человек» идеографическую группу «Эмоциональные, волевые и интеллектуальные действия», связанную с восприятием действительности человеком, в составе данного концепта различаем две фасеты (смысловые зоны), в названиях которых оставляем щедринские номинации: «Скрытая действительность» и «Обыденная действительность» (синонимичный аналог этого именования второй, данной в непосредственном наблюдении повседневной действительности - широкоупотребительное в щедриноведении именование «Перевёрнутый мир»). Объём этих смысловых зон различен: доминирует смысловая зона «Обыденная действительность», при немногочисленности зоны «Скрытая действительность». Это связано с особенностями восприятия мира человеком. Он фиксирует прежде всего аномальные явления как систему отклонений от нормы, что можно представить в виде градационной шкалы аксиологических понятий. Норма находится не на середине шкалы, между «плохо» и «хорошо», а совпадает с положительной ее частью, то есть норма - это идеал. Ее достижение «есть цель, а не отправная точка. Идентификация хорошего с нормой производится не относительно действительного, а относительно идеального состояния мира» [Арутюнова Н. Д. Аномалии и язык: к проблеме языковой «картины мира» // Вопросы языкознания. 1987. № 3. С. 3-19 ].
В процессе работы нами был составлен синопсис идеографической классификации, построенный в логике, продиктованной авторским противопоставлении «Скрытой действительности» и «Обыденной действительности». |