Концепт и его смысловая парадигма как объект лексикографического представления (о проекте «Русский идеографический словарь; Мир человека и человек в окружающем его мире»)1
АС. Белоусова (Москва), Н.Н. Занегина (Москва)
I. Современная лингвистика располагает уже целым рядом достаточно результативных способов описания концептов как некоторых семиотических понятий, сложившихся в естественном языке, в том числе методами лексикографии. В отечественном языкознании основополагающей в этом плане является работа акад. Ю.С. Степанова (Степанов, 1997, 2001), выполненная в русле когнитивной лингвистики. Осуществленное автором описание представляет собой новый жанр языкового словаря: это «первый в нашей литературе опыт систематизации таких ценностей культуры, которые заложены в понятиях (концептах)» (Степанов, 1997, с. 2). В словаре осуществлено описание концептов, являющихся устойчивыми и постоянными в русской культуре, т. е. являющихся константами культуры (таких как «Правда», «Закон», «Любовь», «Цивилизация» и др.); прослеживаются их истоки, во многих случаях берущие начало в западноевропейской культуре, развитие этих концептов в творчестве писателей и их существование в менталитете рядовых носителей языка. Автор различает так называемые «базовые» концепты, «небазовые», производные от базовых (напр., базовый концепт - человек, личность; небазовые ‑‑ ипостась, гений и ангел, харизматическая личность; производный - табель о рангах). В первом издании книги содержится «Предметный указатель», в котором представлены и систематизированы так называемые «малые концепты», упоминаемые в словаре в связи с описанием базовых концептов и их производных.
В рамках когнитивной лингвистики создан еще ряд работ, авторы которых также позиционируют их как словарные труды, но представленные в них материалы лишь достаточно условно могут быть названы словарной статьёй (авторы не связывают себя требованиями, предъявляемыми к традиционному глоссарию). Это по преимуществу работы, связанные с описанием концептов как элементов национальной языковой картины мира. Так, А. Д. Шмелёв (Шмелёв, 2002) рассматривает семантику ряда слов (душа, простор, попрекнуть, вдруг, заодно, долг, судьба и др.) в связи с проблемами отражения в русском языковом сознании «совокупности представлений об устройстве мира», отражения образа самого человека, а также «общих жизненных установок, в неявном виде закодированных в значении русских слов» (Шмелёв, 2002, с. 4).
II. 1. Попытка принципиально нового описания концептов в жанре идеографического словаря предпринята в Институте русского языка им. В.В. Виноградова РАН научным коллективом под руководством академика РАН Н.Ю. Шведовой и при ее участии как автора концепции, словарных статей и научного редактора. Завершённый в 2008 г. «Русский идеографический словарь (Мир человека и человек в окружающем его мире)» является новым по жанру, по своей научной концепции и содержанию2.
Как подчеркивается в проспекте Словаря, само название «идеографический словарь» предполагает, что эта книга должна иметь своим основанием некие идеи, т. е. положения, относящиеся к сфере абстракций, обобщений, сформировавшихся в результате познания целых множеств, классов реалий и существующих уже в отрыве, в отвлечении от этих реалий, независимо от них. Такие абстракции могут представлять собою либо результат умозаключения того, кто шёл по пути их поиска и определения, либо как устойчиво сформировавшиеся понятия, существующие независимо от чьего-либо понимания и умозаключения. Применительно к словарю в первом случае имеет место такое его построение, которое представляется лексикографу действительным отражением абстракций, организующих всю языковую систему и в первую очередь её лексику; в качестве возглавляющей это может быть идея Бога, или идея Вселенной, или человека - его тела либо духа, - или идея структуры, высшей целостности и другие, которые признаются самыми общими и порождают собою другие, более частные идеи, реализуемые в языке. Во втором случае речь идет об абстракциях, созданных самим языком, в нём заключённых и его организующих, скрепляющих его внутреннее строение. Именно такие идеи, свободные от субъективных решений, согласно концепции Н.Ю. Шведовой, и должны быть основой для словаря, который может считаться идеографическим в собственном смысле этого слова. Как бы ни были блестящи идеи теоретика, стремящегося представить устройство языка на основе своего понимания устройства мироздания и мира человека, эти идеи не могут противостоять идеям (абстракциям), сложившимся в языке и ему принадлежащим.
Научная концепция нового идеографического словаря опирается на следующие положения.
- Язык есть кладезь знаний и возможностей, заключённых в нём как в определённой системе, все участки (области) которой находятся в постоянном взаимодействии и взаимопроникновении и не могут существовать один без другого.
- Эта система четырёхчастна, и соположение этих частей имеет характер углубления и раскрытия тех идей, которые лежат в основе каждой из соответствующих областей (см. ниже).
- Идея - применительно к языку - есть обобщение заключённых в нём знаний и возможностей; такая идея представляет собой обобщение, абстракцию определенного вида и свойства языковых единиц и, являясь такой абстракцией, сама материализуется всей совокупностью этих единиц.
Язык как совокупность идей (обобщений, абстракций) предстаёт в четырёх своих реализациях. Это, во-первых, область собственно номинаций, арсенал именующих единиц, находящийся в постоянном движении пополнений и утрат. Применительно к этой области трудно говорить о каком-нибудь обобщении, о какой-нибудь определённой языковой идее; здесь можно говорить об идее лишь как об исконно заложенной возможности, постоянной готовности отражения процессов, происходящих как в самом языке, так и в жизни его носителей. Во-вторых, это область, организующей единицей которой является класс (классы) и его подразделения: подклассы и входящие в них множества; здесь обнаруживает себя идея класса; это идея собственно систематизации, устроенности языковых единиц - морфем, грамматических форм, слов, фразеологизмов, элементарных моделей (образцов, типов) предложения. В-третьих, это идея смыслового строя языка - организующей единицей здесь является языковой смысл, входящий в строгую закрытую систему глобальных понятий, материализованных в дейктической системе языка3. В-четвёртых, наконец, это область, в своём строении отражающая круг знаний (их ход и последовательность) человека о себе самом, о своей деятельности и о своём окружении; организующими здесь являются понятийные единицы, сами по себе отражающие то, что относится к человеку и его жизненному опыту и ко всему его окружению; такие понятийные единицы распределены языком внутри последней, четвёртой области системы языковых идей (обобщений, абстракций). Описание лексики с классификационной точки зрения предпринято в «Русском семантическом словаре» (тт. I-IV. М., Азбуковник,1998-2007; т. V в печати; т. VI в работе).
Как следует из всего, сказанного выше, под идеографическим словарём авторы понимают такой словарь, который описывает язык с точки зрения и в аспекте двух основополагающих идей, заключённых в самом языке: идеи языковых смыслов и идеи концептуальных знаний как неотъемлемого свойства лексической системы языка4. Основанием для первого из двух названных подходов к материалу и к соответствующей его организации послужила теория языкового дейксиса и опирающегося на него смыслового строения языка (см.: Шведова 1998; Шведова 2004); эта идея лежит в основе самой структуры и построения словарной статьи. Второй подход опирается на идею концептуализации заложенных в языке знаний; на этом основано представление тех «миров», «сфер», в лоне которых существуют концепты и их языковое окружение.
II. 2. Новый словарь восполняет существенный пробел в отечественной лексикографии: это первый русский идеографический словарь, в основу которого, как сказано выше, положены идеи (обобщения), порождаемые самим языком, его словесным составом и смысловым строем. Уточняя вышесказанное, это, во-первых, положение о том, что в лексической системе языка заключены и внутренне сопоставлены вполне определенные жизненно важные сферы, непосредственно связанные с процессом человеческого познания и с результатами этого познания. Такие сферы (или «миры») организуются в шестичленную систему и описаны в словаре в шести соответствующих разделах (подробнее см. об этом ниже) Во-вторых, положение о дейктической системе языка, отражающей его смысловой строй, т.е. о закрытой системе местоименных слов и устойчивых сочетаний (собственно местоимений и местоименных глаголов), заключающих в себе глобальные языковые смыслы (см.: Шведова, 1998, 2005). В-третьих, положение о концепте как о сложной понятийно-смысловой единице, обращенной к дейктической системе языка, обладающей смысловой парадигмой, и об особом качестве тех языковых единиц, которые материализуют смысловую парадигму концепта (и соответственно заполняют зоны словарной статьи). Таким образом, в отличие от существующих идеографических словарей славянских и западноевропейских языков, оперирующих лексическими единицами и систематизирующих их на основе логических либо тематических схем, в данном словаре представлено понятийное ядро русского языка посредством описания основных концептов, их смысловых парадигм и тех единиц, которые образуют ближайшую смысловую среду концепта, систематизированных в соответствии со сферами познания.
II. 3. Идея ступенчатой организации всей лексической системы языка, предопределённой ступенями человеческого познания, приводит авторов к такой структуре словаря, разделы (и их составляющие) которой отражают ступени этого познания. Почему именно эта идея положена в основу словаря? Язык хранит в себе все знания и возможности, накопленные его носителем. Они заключены в языке как в определённой системе, все участки которой находятся в постоянном взаимодействии и взаимопроникновении и не могут существовать один без другого.
Все словарные статьи организуются в шесть крупных разделов - в соответствии со сферами существования человека (так называемыми «мирами»), представленными языком как та органическая и естественная среда, в которой протекает жизнь человека, в которой, по определению Н. Ю. Шведовой, «существуют его знания, реализуется его деятельность и развиваются возможности применения этой деятельности и ее результатов» (Шведова, 2005, 598) Кратко охарактеризуем эти «миры».
Первый раздел словаря, озаглавленный как: «Мир, воспринимаемый человеком как всё высшее, непостижимое или непонятное, таинственное, либо как то, что дано человеку искони, как извечно предопределённое», раскрывает перед читателем языковые средства выражения того, что, во-первых, в сознании человека присутствует как существующее рядом с самим человеком, но от него никак не зависящее и осуществляющее свою волю над ним; человек оказывается или подчинённым этой воле или знающем о её существовании и боящимся её (это божественные, высшие или потусторонние силы, явления с ними связанные). Во вторых, здесь в словаре представлено всё то, что в сознании человека присутствует как неизменно сопровождающее его жизнь, как основы существования, «корни жизни» человека или как основные категории морали (например, добро, зло, правда, грех). В-третьих, то, что дано человеку вместе с его рождением как предопределённое свыше (судьба, рок), а также как то, что дано с момента его рождения и неотделимо от его существования (родина, чужбина)
Второй раздел словаря описывает «Мир, как то, в условиях чего всё существует, развивается и взаимодействует и воспринимается человеком не только как от него не зависящее, но как определяющее само его существование на земле», т.е. то, что понимается человеком как вечный и непрерывный круг, в котором он существует, как те вечные границы, в которых протекает его жизнь и за пределы которых он, познавая их, умея измерять и сопоставлять, выйти не может (пространство, время, стихия).
Третий раздел - «Мир, естественно окружающий человека, им непрерывно познаваемый и активно осваиваемый» - охватывает единицы, отражающие ту естественную среду, в которой человек существует, познаёт её, осваивает и к себе приспосабливает (космос, небо, земля, живая и неживая природа).
В четвёртом разделе словаря описывается «Собственно мир человека: он сам», т.е. его жизнь и смерть его тело душа, дух, нрав, характер; состояния душевные, эмоциональные, психические, его умственные способности, его «Я».
Пятый раздел озаглавлен «Мир, создаваемый человеком, в обязательном взаимодействии с другими людьми и составляющий его собственное - узкое или широкое - и необходимое окружение». Этот мир создаётся человеком добровольно или вынужденно, по необходимости, из жизненной потребности либо как исторически необходимо обусловленный и от него не зависящий, или как поле постоянной борьбы; но в любом случае человек вписан в этот мир и как его создатель и как тот, кто подчиняется законам, в этом мире сложившимся, как тот, кто вне этого мира существовать не может (это личное и социальное окружение человека; труд; социальное состояние; народ; государство; власть и под.)
Наконец, последний, шестой раздел словаря - «Мир, создаваемый человеком как высшее обобщение его ума и духа» - включает языковые материалы, отражающие мир веры, мысли, сформировавшихся обобщений, мир слова.
Следует заметить, что названные разделы словаря не равны относительно количества представленных в них статей: самыми крупными в этом отношении оказываются 4-й и 5-й разделы, что объясняется самими возможностями человека в познании и освоении им окружающего мира
II. 4. В связи с тем, что единицей описания в словаре был избран концепт, перед авторами словаря встал ряд проблем, требующих решения, прежде всего - определение концепта. В современной, достаточно обширной литературе по русистике до настоящего времени нет единого, общепринятого понимания этого явления5. В своем понимании концепта авторы опирались не только на собственный опыт изучения лексико-семантической системы русского языка и его смыслового строя, но и на существующие исследования, прежде всего на классические работы, такие, например, как работа Г. Г. Шпета 1927 г. и известная статья С. А. Аскольдова-Алексеева, на которую ссылаются как на первоисточник большинство исследователей концептов. Эти работы содержат очень многие теоретические положения, которые не лежат на поверхности, но, будучи усвоенными, дают толчок к рассмотрению концепта с новой точки зрения. Так, мысль Г. Г. Шпета о том, что «простое слово есть полный распустившийся цветок языка»6 и идея Аскольдова что «концепты это почки сложнейших соцветий мысленных конкретностей»7 побудили взглянуть на эту единицу не в одной плоскости, а как на такую, которая имеет свою «распускающуюся» при речевой реализации смысловую парадигму. Именно так концепт и описывается в новом словаре.
Кроме того, в словаре концепт представлен не как отдельно существующий, а в своем естественном окружении. К каждому концепту обращены единицы, относящиеся к разным лексическим классам, а также сами такие классы - их разнообразные множества.
Большую сложность представляло определение «коренного», «ключевого» слова, претендующего на роль основной единицы, описываемой в словаре, т.е. определение концепта ‑‑‑ в двух его ипостасях: основного, «великого» концепта и малого концепта. В специальной литературе авторы не нашли такого определения. Сопоставив - путём многократного отбора - список таких «ключевых слов», авторы пришли к следующему определению. Концепт («ключевой» концепт, или «великий» концепт) понимается как исторически сложившаяся понятийно-языковая целостность, т.е. отлившееся в слово(sic!), им материализованное, в него вмещенное понятие, относящаяся к духовному, ментальному миру жизни человека либо к материальной жизнеобеспечивающей, жизнеобразующей сфере его бытия. Был определен круг тех характеристик концепта, которые обязательно должны найти отражение в словаре. Это следующие его свойства. (1) Концепт всегда означен словом - либо многозначным, либо готовым расширить, углубить свою семантическую структуру; (2) концепт есть неразрывная сочлененность семантической структуры слова - всех его значений - с тем единым понятием, которое обязательно присутствует за каждым из этих значений, иными словами, семантическая структура многозначного слова представляет собой не что иное, как содержательную основу концепта; (3) концепт неотрывен от смыслового строя языка, от его дейктической системы: он является носителем тех глобальных смыслов, которые формируют дейктическую систему языка; смысловая парадигма концепта непосредственно формируется теми смыслами, которые конструируют смысловой строй языка; (4) концепт существует не как отдельная данность: он входит в одну из сфер, в целом конструирующих лексическую систему языка и разделяющихся по признаку ступеней человеческого познания; эти области последовательно и все вместе показывают движение человеческого познания - от непознанного или извечно данного к высшей сфере познания, к обобщению познанного; (5) концепт есть активно продуцирующая категория; он продуцирует, во-первых, круг «малых» концептов, заключающих в себе то же понятие, что и основной («великий», «ключевой») концепт; во-вторых, свой собственный круг производных единиц; кроме того, концепт, (прежде всего такой, ко-рый принадлежит сфере мысли и духа, реже - материальному миру) имеет ещё особые /специфические/ продуцирующие способности, связанные с движением творческой мысли, с окказиональным употреблением; (6) концепт уходит своими корнями в глубокие исторические пласты жизни народа, в его устойчивые традиции; (7) концепт социально оценен и социально охарактеризован; он свободно принимает такие оценки и характеристики, реализуемые средствами языка, его признаковыми единицами или целым текстом; он также свободно принимает субъективные оценки, окказионально формируемые и приписываемые ему носителем языка; (8) концепт внутри той же лексической сферы, к которой он принадлежит, всегда (или почти всегда) имеет своего «антагониста», т.е. единицу того же качества, но понятийно ему противопоставленную. Все эти характеристики концепта раскрываются в «Русском идеографическом словаре» разными лексикографическими приемами: отбором самих описываемых концептов и их ближайшего окружения, характером иллюстративного материала, кругом тех источников, из которого он извлекался (выборка материалов велась как из современных толковых словарей, так и из исторических словарей, специальных изданий, а также из художественной литературы нового и новейшего времени), далее - структурой специально разработанной словарной статьи, разбиением текста словаря на главы и их разделы и т.д. Малый концепт - это словесно выраженная содержательная единица, идейно (понятийно) принадлежащая основному концепту, дублирующая (частично или полностью) строение его смысловой парадигмы, несвободная по отношению к социальным и окказиональным (субъективным) оценкам и, по сравнению с основным концептом, имеющая собственные семантические компоненты.
Важно, что «великих» концептов - так, как они понимаются и определяются авторами словаря в опоре на классические труды и первоисточники всех последующих изучений - не так много: они исчислимы и сами по себе и вместе с теми «малыми» концептами, которые их окружают. Это объясняется особой природой концептов, их смысловой насыщенностью, понятийной ёмкостью, обеспечивающими им стабильное и монопольное положение в общей лексической системе, их «неизымаемостью» из этой системы, их статусом «ключа», открывающего доступ к целым множествам слов и словесных значений.
Следует подчеркнуть, что в этой работе впервые даны и исчислены основные и необходимые характеристики концепта как объекта лингвистического изучения и словарного описания.
В опоре на принятое авторами определение, был получен рабочий словник основных и малых концептов. Причем количество сопутствующих единиц, в кругу которых, существует основной концепт, оказывается различным в каждом конкретном случае. Вот всего несколько примеров. Вокруг концепта «жизнь» группируются такие единицы как: житьё, житуха, житьё-бытьё; из старой речи: живот, житие; а также жить (и все глагольные производные), живой, выражение не жилец. А рядом с концептом «душа» существует только малые концепты «дух» и «душевный», каждый из которых представлен одним из значений соответствующей лексемы. Концепт «правда» описывается в словаре как такой, к которому устремлены единицы правота, правый, прав, правдивость, правдоха, правдолюб. А концепт «ложь» имеет значительно большее окружение: лганьё, старое лжа, неправда, полуправда, кривда, обман, враки, враньё, брехня, лжец, лгун, враль, врун, а также вся соответствующая глагольная и признаковая лексика. Еще один показательный пример - такие культуроспецифичные концепты8., как «свобода», «воля» и «неволя». У концепта «свобода» оно невелико: это все производные от свобода (ср.: свободный, свободно, освободить, освободиться, свободомыслие, свободолюбие и т.д.), независимость, независимый, независимо. У «воли» окружение больше: волюшка, вольный, вольность, вольница, вóльно/вольнó, вольнолюбивый, вольноопределяющийся, вольноотпущенный, вольнослушатель, приволье, привольный, раздолье, раздольный. Но наиболее широко окружение у концепта «неволя»: невольник, неволить, невольничество, подневольный, заточенье, рабство, раб, раба, рабыня, поработить, арест, арестовать, арестованный, арестант, тюрьма, тюремный, тюремщик, темница, плен, пленник, пленница, пленить, узы, узник, заточенье, заключенный, заключенье, уголовник, карцер, одиночка, каземат, острог, кандалы, ссылка, ссыльный, ссылать, каторга, этап, этапировать, лагерь, лагерник, концлагерь, зона, ГУЛАГ, централ, зэк, крепостной, крепостничество, закрепостить, холоп, холопский, кабала, кабальный, закабалить, заложник9.
II. 5. Итак, концепт рассматривается авторами словаря как понятийно-языковая целостность. Этим определением подчеркивается сложная природа концепта, отражающая неразрывную связь языка и мысли: за каждым словом также стоит вполне определенное понятие, но в концепте это понятие существует как сложная данность, готовая к углублению и расширению. Если посмотреть хотя бы на Далевское описание слов, принадлежащих к концептуальной лексике, то мы увидим, насколько в целом оно широко, понятийно открыто. Специфика концепта и состоит в том, что представляемое им понятие может быть сформулировано путём концентрации всех лексических значений слова, но он способен и к дальнейшему углублению: при необходимости концепт готов открыться для новых именований.
Анализ концепта как сущности, принадлежащей одновременно и языку и мысли, неизбежно требует ответа на вопрос: а есть ли у концепта собственные признаки как категории языковой? Да, несомненно. Это наличие смысловой парадигмы концепта - понятие, которое впервые вводится в научный оборот и которое охарактеризовано в работах [Проспект 2004, 31] [Шведова 2005, 604]. Парадигмой обладает любая языковая единица (морфема, слово, предложение). Но у концепта особая парадигма, которая организуется совокупностью глобальных смыслов, лежащих в основе смыслового строя языка [Шведова 2005, 445-543]. Как уже сказано, идея существования глобальных языковых смыслов (представленных в значениях дейктических единиц - местоименных словах, а также дейктических глаголах и глагольных фразеологизмах, таких, например, как быть, делать, иметь место), которые скрепляют смысловой строй языка и в лоне которых существуют концепты ‑ как понятийно-языковые данности - лежит в основе описания концепта в «Русском идеографическом словаре». Концепт существует в языке в своей отнесенности к таким смыслам, раскрывается через эту отнесенность в своей смысловой парадигме. Это смыслы: бытийность, содержательная сущность концепта (кто и что), признак приписываемый и сущностный (какой и каков), принадлежностный или порядковый счетный (чей и который), время, пространство и точки их начала и предела (где, когда, куда, откуда), количество как собственно счет, мера (сколько и настолько), причина и цель (зачем и почему) и некоторые другие. Именно отнесенность концепта к названным языковым смыслам формирует его смысловую парадигму. У собственно языковой единицы парадигма формализована. А у концепта эта парадигма материализована: она материализуется теми единицами (высказываниями), которые реализуют каждый глобальный смысл как элемент смысловой парадигмы, в совокупности заполняя все зоны этой парадигмы. Важно то, что есть такое языковое явление как высказывание (или его осмысленный фрагмент - словосочетание), «просящееся» в ту зону парадигмы, которая соответствует данному смыслу. В совокупности эти высказывания и есть то, что делает парадигму соответствующего концепта материальной. Например, смысл «быть» или смысл «кто / что» либо смысл «какой» - это мыслительная сторона смысловой парадигмы. А вот совокупность всех высказываний, реализующих каждый из этих смыслов - это её материальная сторона. Таким образом, тот компонент парадигмы концепта, который претендует на свое место в определенной зоне - двулик: смысл - конкретное высказывание. Итак, смысловая парадигма концепта, являясь системой его материальных существований, отличается от других языковых парадигм тем, что, её идеальную сторону составляет совокупность тех глобальный смыслов, которые обозначены в зонах словарной статьи, а её материальной стороной является высказывание (или его осмысленный фрагмент - словосочетание), реализующее данный смысл.
II. 6. Именно смысловая парадигма концепта и описывается в словарной статье «Русского идеографического словаря». Статья представляет собой сжатое, построенное по единому плану описание, средствами самих языковых единиц (а не метаязыком) представляющее смысловую парадигму концепта в 19 смысловых зонах. Каждая из этих зон посвящена вводимому местоименными словами определенному языковому смыслу (или группе близких смыслов) и заполняется авторскими речениями, а также цитатами из художественных текстов. Эти материалы в совокупности не только демонстрируют возможности материализации концепта через его смысловую парадигму, но могут быть использованы и для изучения природы самих концептов, специфики их существования, функционирования.
Композиция словарной статьи такова, что развёртывает перед читателем смысловую парадигму концепта как описание, открываемое и - через ступени более конкретных смыслов ‑ заключаемое наиболее отвлеченными смыслами, составляющими вершину языкового обобщения (смыслы бытия - сущностных характеристик ‑ признаковые смыслы ‑ локальные, темопральные смыслы ‑ смыслы каузации и причинно-следственные). Представленный в каждой зоне словарной статьи общий языковой смысл имеет глубокое и сложное строение. В словаре авторы стремились с возможной полнотой отразить эту сложность в речениях и в цитатном материале, но это оказывается далеко не всегда выполнимым, К каждому из глобальных языковых смыслов тяготеют определенные языковые средства, материализующие соответствующий участок смысловой парадигмы концепта. Так, для смысла «существовать, иметь место, наличествовать» (в словарной статье первая зона «Быть») - это прежде всего лексико-семантический класс бытийных глаголов, которые, как показано в работах Н.Ю.Шведовой и в 4-ом томе «Русского семантического словаря», представляют бытие в десяти его фазах: от предстояния, зарождения, возникновения субъекта до собственно конца и далее отсутствия, несуществования его; затем это различные синтаксические конструкции (например, отрицательные конструкции, номинативные предложения). Но сама природа концепта определяет границы полноты представления в словарной статье соответствующего смысла. Так, например, в той же зоне «Быть» для многих концептов оказывается невозможной реализация таких фаз как «мгновенность бытия» или «перерыв в течении бытия».
Принятое определение концепта как понятийно-языковой данности, группирующей вокруг себя языковые единицы того же понятийного поля, привело авторов к большим сложностям в отборе и описании самого материала (в отличие от решения о структуре словарной статьи, строение которой бесспорно подсказывалось дейктической системой языка, своим закрытым кругом языковых смыслов). Следует отметить что каждая зона словарной статьи представлена, с одной стороны речениями, показывающими возможности реализации описываемого концепта в его отношении к данному глобальному смыслу, а, с другой стороны, цитатной частью, иллюстрирующей соответствующие реализации в языке художественной литературы. При этом в цитатной части словарной статьи необходимо требовалось отразить такие свойства концепта как его порождённость традицией, его качества как категории исторической, многообразие его позиций, его открытость контекстам самого разнообразного стилистического и функционального свойства. Цитатная часть статьи разрасталась и оказывалась с точки зрения её источников (от авторов 18 века до наших дней) весьма неоднородной. С этой трудностью авторы пытались справиться путём регулярного (в течение всех лет работы) пополнения материала, однако это не всегда оказывалось решением вопроса: цитатная часть статьи остаётся неоднородной и тем единственным, что её скрепляет остаётся языковой смысл, являющийся заголовочным для данной зоны словарной статьи. Можно было бы условно ограничить цитатную часть статьи несколькими цитатами, восполнив это расширением той части статьи, которая открывает соответствующую зону (речениями); однако авторы решили, что это обеднит словарь и лишит читателя во многих случаях ярчайших и уникальных иллюстраций того языкового смысла, которым именуется соответствующая зона.
II. 6. «Русский идеографический словарь...», обращенный как к специалистам, так и к широкому читателю, даёт адекватное представление о том, что такое собственно идеографический словарь в его принципиальном отличии от словаря идеологического, тематического, семантического или ассоциативного, и представляет материалы для изучения как самих концептов, так и их собственно языковой организации, в том числе вопросов, касающихся индивидуальных свойств концепта и его смысловой парадигмы.
Это: 1). Изучение истории концепта с точки зрения взаимного влияния и взаимодействия с его ближайшим понятийно-языковым окружением: такое изучение утвердит тот тезис, что концепты существуют не как отдельные единицы, а как некие малые системы в общей концептосфере языка. 2). Анализ внутреннего строения каждого из заключенных в языке глобальных смыслов: реализованный в проекте подход к описанию концептов, основанный на теории дейктических (смыслоуказующих) слов как закрытой системы, репрезентирующей глобальные языковые смыслы и являющейся базой для смыслового строя языка, показывает, что для большинства из этих смыслов может быть поставлен воппрос об их внутреннем членении. 3). Исследование продуцирующих возможностей концепта как одной из его важнейших индивидуальных характеристик. 4). Изучение индивидуально-авторского отношения к концепту, его творческого использования, его способности к неожиданным раскрытиям: концепт, принадлежащий сфере мысли и духа, способен под пером творческой личности (иногда также в пословицах) переходить в сферу предметных реалий и обретать соответствующие семантические и синтаксические связи, посредством таких преобразований порождая глубокое умозаключение.
III. 1. Ниже будут изложены некоторые предварительные результаты исследования концепта как категории, обладающей собственными, особенными способностями продуцирования, которые и делают его той «почкой», «зародышем», о которых пишут исследователи (см. работы С. А. Аскольдова, Г. Г. Шпета, Н. Ю. Шведовой, В. З. Демьянкова). Представление таких свойств концепта в Словаре потребовало от авторов поиска специальных материалов. Авторы не ставили своей целью выделить такие свойства концепта в особой части словарной статьи, т.к. они достаточно редки, но вдумчивый читатель, который примет точку зрения составителей словаря, сам найдет такие примеры.
III. 2. Это, во-первых, способность концепта продуцировать целостное (каждый раз индивидуальное, собственное) мысленное представление об определенном отрезке действительности, своё, личное у каждого представление о «микромире» внутри того отдельного мира, - духовного, ментального, физического, социального, - которому концепт принадлежит. Художник слова использует эти его потенции для создания текстов, в которых концепт выполняет мыслепорождающую функцию, заставляя не только погрузиться в мысль творца, но и разгадать то, что он хотел сказать, какой образ он видит.
Под пером творческой личности, в насыщенном мыслью тексте, концепт, принадлежащий прежде всего миру мысли или духа, способен переходить в сферу именования материальных реалий и в этом новом качестве представать такой реалией, порождая глубокую, часто афористически насыщенную мысль и, вовлекая читателя (слушателя, воспринимающего) в глубину этой мысли, стимулируя сформулировать ее как афоризм или как бесспорную истину, вновь самому возвращаться в сферу понятийно-языковых «ключей» - носителей одного из центральных понятий, без которых нет жизни во всех ее внешних и глубинных проявлениях. Таким образом, концепт проходит своеобразный круг: переходя от того первичного понятия, которое лежит в его основе - в сферу означения материальных, физически ощутимых реалий - он вновь возвращается в свое первоначальное лоно, но уже породив у читателя определенный ход мысли и соответствующее умозаключение, лежащее в области мысли.
Сравни у Блока:
«И серый, как ночные своды,
Он знал всему предел,
Цепями тягостной свободы
уверенно гремел» («Митинг»).
Грубо обобщая, можно сказать, что у читателя возникает как бы реальная картина того, чего не может быть на самом деле, что порождено, сотворено концептом («свобода») и представлено им как действительное, зримо и наглядно воспринимаемое. Только концепт способен соединить несоединимое (цепи свободы), породить «нереальную реальность».
Вот всего несколько, не требующих комментариев, примеров таких превращений и преобразований, извлечённых из словарных статей, посвященных концептам время, душа жизнь, смерть, сон.
«Время»: О время! Вечности подвижное зерцало! / Всё рушится, падёт под дланию твоей!.. / Сокрыт предел твой и начало / От слабых смертного очей!.. (Тютчев).
«И не было ни прошлого, ни цели, / нас вечности восторг соединил» (Набоков).
«Душа»: Душа человека есть недоступное хранилище его помыслов: если сам он таит их, то ни коварный глаз неприязни, ни предупредительный взор дружбы не помогут проникнуть в сие хранилище (А. Пушкин).
Душа озябла... Страшно, когда наступает озноб души (В. Розанов).
Душа моя, печальница / О всех в кругу моем, / Ты стала усыпальницей / Замученных живьем. / Тела их бальзамируя, / Им посвящая стих, / Рыдающею лирою / Оплакивая их, / Ты в наше время шкурное / За совесть и за страх / Стоишь могильной урною, / Покоящей их прах (Б. Пастернак).
Я кончил книгу и поставил точку / И рукопись перечитать не мог. / Судьба моя сгорела между строк, / Пока душа меняла оболочку (А. Тарковский).
«Жизнь»: Как дымный столп светлеет в вышине! - / Как тень внизу скользит неуловима!.. / «Вот наша жизнь, - промолвила ты мне, / Не светлый дым, блестящий при луне, / А эта тень, бегущая от дыма...» (Тютчев).
Шла мимо жизнь, но ни лохмотий, / ни ран её, ни пыльных ног/ не видел я... Как бы в дремоте, / как бы сквозь душу звёздной ночи, - /одно я только видеть мог: / её ликующие очи / и губы, шепчущие: Бог! (В. Набоков. Жизнь).
Звезда над люлькой - и звезда над гробом! А посредине - голубым сугробом Большая жизнь. - Хоть я тебе и мать, Мне больше нечего тебе сказать, Звезда моя!.. (М. Цветаева).
«Смерть»: В доме князей Приклонских запахло смертью. Она, невидимая, но страшная, замелькала у изголовья двух кроватей, грозя ежеминутно старухе княгине отнять у неё её детей (Чехов).
В квартире прибрано. Белеют зеркала. / Как конь попоною, одет рояль забытый: / На консультации вчера здесь Смерть была / И дверь после себя оставила открытой (Анненский).
«Сон»: Вокруг меня кольцо сжимается, / Неслышно подползает сон... / О, как печально улыбается, / Скрываясь в занавесях, он! (Ходасевич).
Ярким примером, иллюстрирующим названные выше способности концепта, может служить стихотворение А.С. Пушкина «Телега жизни»:
Хоть тяжело подчас в ней брем
Телега на ходу легка;
Ямщик лихой, седое время
Везёт, не слезет с облучка
С утра садимся мы в телегу;
Мы рады голову сломать
И, презирая лень и негу,
Кричим: пошел! . . . . . . . .
Но в полдень нет уж той отваги;
Порастрясло нас; нам страшней
И косогоры и овраги;
Кричим: полегче, дуралей!
Катит по-прежнему телега;
Под вечер мы привыкли к ней
И дремля едем до ночлега,
А время гонит лошадей.
Это классическое произведение показывает: 1) способность ключевого концепта к слиянию (в развернутом тексте) с другими такими концептами: здесь в поэтическом тексте слиты, неразрывно сосуществуют образно представленные ключевые концепты «время», «жизнь», «возраст»; сама природа этих концептов такова, что предполагает их постепенное развертывание, их длящееся бытие, их сосуществование; 2) уникальные продуцирующие способности ключевого концепта: под пером гения концепт-почка раскрывается, демонстрируя свои мыслепорождающие возможности: концепты время, жизнь, возраст, будучи переведенными творческой мыслью поэта в сферу материальных реалий и, в этом новом качестве представая такой реалией, пробуждают у читателя скрытые поэтом за образами бесспорные идеи (вечности времени и непрерывности его течения, постоянного движения жизни и смены жизненных вех с течением времени, легкости бытия на заре жизни, «ветрености молодости», «осторожности, страхов старости», неизбежности жизненного конца). Причем чем абстрактнее представленное концептом понятие и чем конкретнее, нагляднее те реалии, в сферу которых этот концепт переводится автором, тем ярче создаваемая им «нереальная реальность».
III. 2. Вторая сторона продуцирующей способности концепта -порождать такие контексты, в которых он выступает как неожиданный окказионализм и побуждает читателя разгадать тот образ, который творческая личность создает как «образ=загадку» (окказинализм здесь противополагается сложившемуся, устойчивому образному употреблению, традиционной метафоризации), например
«Время»:»: Часы остановились. Движенья больше нет. / Стоит, не разгораясь, за окнами рассвет. <...> / И вечности безглазой беззвучен строй и лад. / Остановилось время. Часы, часы стоят! (Гиппиус).
«Река»: Наконец, открыла самый большой футляр. «Ах!» - почти с ужасом, замирая, сделала она, увидя целую реку - двадцать один брильянт, по числу ее лет (Гончаров).
Пора-пора-пора / Творцу вернуть билет. / В Бедламе нелюдей/ Отказываюсь - жить. / С волками площадей / Отказываюсь - выть. / С акулами равнин / Отказываюсь - плыть - / Вниз по теченью спин (Цветаева).
Неутомимо плыть ручьями строк, / В проливы глав вступать нетерпеливо, / И наблюдать, как пенится поток, / И слушать гул идущего прилива! (Гумилёв).
«Родня»: У дома осталась одна-разъединственная родственница - полувековая, насквозь прокопчённая баня (В. Белов).
III. 2. Еще один аспект исследования специфических продуцирующих возможностей концепта - способность сочетать в себе понятия о неживом и живом, способность к олицетворению: в нём может быть заложена возможность различных поведений и поступков, осмысленных функций, сравни:
«Время»:»: Но всё было впереди, время терпело, время всё терпело, и всё должно было придти со временем и своим чередом (Достоевский).
А время равнодушно протекало (Л. Андреев).
«Ветер»: Горькие вздохи ветра (Ф. Сологуб).
«Река»: Внизу бежит дорога; по ней никто не пройдёт. Пониже её гуляет Днепр; ему ни до кого нет дела: он бушует... (Гоголь).
...Когда глазам его предстала река, он почувствовал, что с ним совершилось что-то необыкновенное. <...> Она продолжала двигаться, колыхаться и издавать какие-то особенные, но несомненно живые звуки. Она жила. - Кто тут? - спросил он в ужасе. Но река продолжала свой говор, и в этом говоре слышалось что-то искушающее, почти зловещее (Салт.-Щедрин)
«Лопочут ручьи» (Набоков).
Авторы не ставили своей целью выделить в особой части словарной статьи те продуцирующие свойства концепта, которые очень схематично здесь показаны, т.к. они достаточно редки, но вдумчивый читатель, который примет точку зрения составителей словаря, сам найдет такие примеры.
Внимательное и последовательное чтение словаря откроет перед читателем картину «расцветания» концепта в направлении таких неожиданных употреблений, индивидуальных, художественных, семантических порождений, которые не фиксирует ни один толковый словарь и которые демонстрируют те особенные потенции концепта, которых нет у слов неконцептуальной сферы.
Авторы надеются, что сама концепция нового словаря, понимание ими концепта и принятое в словаре описание, наконец, сами материалы словарных статей будут полезны для пользователей и внесут некоторый вклад в науку о концептах как об одной из сложнейших категорий, стоящих на границе наук о мысли и о языке и, следовательно, о человеке.
Литература
Антология концептов. Под ред И. Стернина, В. Карасика. М., Гнозис.
Арутюнова Н. Д. «Воля» и «свобода» // Логический анализ языка. Космос и хаос: Концептуальные поля порядка и беспорядка. М., 2003.
Аскольдов C. A. Концепт и слово // Русская речь. Под ред. Л. В. Щербы. Л., Academia, 1928. Новая серия, II. С. 28-44; То же. // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М., 1997.
Демьянков В. З. Термин «концепт» как элемент терминологической культуры // Язык как материя смысла: Сборник статей к 90-летию академика Н. Ю. Шведовой. М., 2007. С. 606-622.
Зализняк А.А., Левонтина И.Б., Шмелев А.Д. Ключевые идеи русской языковой картины мира. М., 2005.
Занегина Н.Н. XXXV-е Виноградовские чтения//Изв. АН. Т.63. № 3. С76-78
Проспект: Русский идеографический словарь (Мир человека и человек в окружающем его мире). Под ред. Н.Ю. Шведовой. М., 2004.
Степанов Ю. С. Концепт «причина» и два подхода к концептуальному анализу языка - логический и сублогический // Логический анализ языка: Культурные концепты / Отв. ред. Н. Д. Арутюнова. М., 1991. С. 5-13.
Степанов Ю. С. Константы. Словарь русской культуры. М., 1997. Изд. 2-е, М., 2001.
Шведова Н. Ю. Местоимение и смысл. Класс русских местоимений и открываемые ими смысловые пространства. М., 1998; то же, перераб. в: Н.Ю. Шведова. Русский язык. Избранные работы М., 2005.
Шведова Н. Ю. Теоретическая концепция русского идеографического словаря // Шведова Н.Ю. Русский язык. М., 2005. С. 596-605.
Шведова Н. Ю. Русский язык: Избранные работы. М., 2005
Шмелёв А. Д. Можно ли понять русскую культуру через ключевые слова русского языка? // Мир русского слова. 2000. № 4. С. 46-50.
Шмелёв А. Д. Русская языковая модель мира: Материалы к словарю. М., 2002.
Шпет Г. Г. Внутренняя форма слова. М., 1927
1Публикация подготовлена при финансовой поддержке гранта РГНФ №08-04-002239а
2Подробнее об этом словаре см.: Проспект. Русский идеографический словарь (Мир человека и человек в окружающем его мире). Под редакцией академика РАН Н.Ю. Шведовой. М., 2004.
3О теории глобальных языковых смыслов см.: Шведова, 1998, 2005.
4Описание лексики с классификационной точки зрения предпринято в «Русском семантическом словаре» (тт. I—IV. М., Азбуковник,1998—2007; т. V в печати; т. VI в работе).
5О различии в подходах к определению концепта см: Занегина, 2004
6См.: Шпет, 1927, с. 19
7См.: Аскольдов, 1928
8См. об этом, напр.: Шмелев А.Д. , 2005, 28.
9Для исследования концептов «воля» и «неволя» также интересен тот факт, что среди всего массива обработанных литературных источников наибольшее количество иллюстраций на употребление слов воля и неволя обнаружено в классической литературе XIX века, а вот малые концепты, представленные в статье «Неволя», более частотны в текстах второй половины XIX - первой половины ХХ века, в то время как концепт «свобода» не имеет такой выраженной временнóй локализации (см. также: Арутюнова, 2003) |